Когда я почувствовал себя отцом
Отцовство: разное, но все равно важное
История Сергея
Мужчина, по-моему, становится отцом тогда, когда впервые понимает, что ребенку грозит опасность. Я вообще думаю, что любовь — это осознание чужой смертности. Про всех людей на земле мы понимаем, что они смертны, но лишь про некоторых людей мы понимаем это всерьез. И этих людей, стало быть, любим.
Отцом своего старшего сына я стал задолго до его рождения. Это был залет, случайная беременность. Мы были совсем молодые люди. Целый мир вокруг нас с женой так или иначе полагал, что нам еще рано иметь ребенка, и, если бы жена приняла решение сделать аборт, все на свете посчитали бы это решение хоть и печальным, но разумным.
Жена приехала от гинеколога в библиотеку, где я готовился к институтским экзаменам, и показала мне сделанную на УЗИ фотографию. Мой будущий ребенок, которого весь мир, словно сговорившись, называл плодом, выглядел на этой первой своей фотографии как крохотный размытый и белесый плевок. И я вдруг подумал, что никому на свете нет дела до этого белесого плевка. Никто, кроме нас двоих, не защитит его. Вакуумная машинка, дай ей волю, в считаные секунды сотрет его и скажет, что так и было.
Я испытал холодную и отчаянную ярость, подобную, вероятно, той ярости, которую проявляют животные, защищая детенышей. Со временем я стал думать, что не надо становиться отцом слишком рано. Не в том смысле, что не надо становиться отцом в девятнадцать лет, а просто не надо чувствовать, что ребенку грозит опасность, до тех пор, пока ребенок не родился.
Моя любовь к сыну, как бы это сказать, продолжает оставаться несколько умозрительной. Несмотря на то что мы восемнадцать лет живем с ним под одной крышей, я до сих пор продолжаю знать, что у меня есть сын, так, как будто прочел об этом в книге, а не так, как если бы я ощутил свое отцовство непосредственно.
История Сергея: продолжение
Живая любовь к сыну бывает у меня всполохами: мы идем за руку на станцию встречать маму; мальчик падает с качелей; мы взламываем пол на даче в поисках провалившегося под пол котенка. Может быть, такой, чуть отстраненной, и должна быть любовь отца к мальчику. Может быть, так и должно быть, когда становишься отцом, сам еще будучи ребенком. Может быть, эта любовь столь же легкомысленная, сколь легкомысленным было зачатие.
Но, во всяком случае, с младшей дочерью все иначе. Она, что называется, осознанный ребенок. Совсем неправдой было бы сказать, что сын нежеланный, а дочь желанная. Но сын получился сам собой, а дочь я планомерно строгал три месяца, как папа Карло.
Я увидел ее не прежде, чем она родилась, но еще прежде, чем она сделала первый вздох. Я присутствовал при родах. Я стоял в родильном зале рядом с женой. Я видел, что ребенок, покидая утробу матери, похож на совершеннейшего инопланетянина. Девочка фиолетового цвета! Никакой асфиксии, живой, яркий, но совершенно неземной цвет.
Кроме того, в момент рождения ребенок выглядит так, как и должен выглядеть человек, — хрупким и сосредоточенным. Кроме любви и тревоги ребенок, если видишь, как он рождается, внушает еще и безграничное уважение к себе, какового уважения в противном случае иному ребенку приходится добиваться от родителей всю жизнь.
История Александра
Отцом в полной мере я ощутил себя после рождения первого сына — когда жена попала в больницу, а на мою долю досталось вскармливание младенца. Сцеженное молоко и какие-то смеси вливались мною в ребенка лично. Бабушек я к ребенку не подпускал — они вдвоем выполняли техническую работу типа стирки пеленок, прикасался же к малышу только я.
Когда жена вернулась домой, все встало на свои места. Я уступил ей инициативу в воспитании детей: жизнь вокруг кипела, и я с энтузиазмом молодости погружался в политику и в работу. Когда родился младший, центр моих интересов переместился в семью. И на него — как центр этой семьи, как наше продолжение.
Тема появилась на свет с третьей попытки ЭКО, моя вторая жена впервые стала матерью в 42 года. Надо ли говорить, с каким вниманием и тревогой мы относились к Теме еще до его рождения! И сейчас каждый его новый шаг в жизни — главное для меня. А я для него — волшебник, открывающий мир. И я рад, что в этом волшебстве мои помощники — старшие дети, которых Тема очень любит.
История Ярослава
Мы с женой стали жить вместе, когда Ксене было девять лет, а мне — 23. Сперва мы с Ксюшей друг друга побаивались, а потом сдружились на почве компьютерных игр. Я учил ее решать уравнения и ездить на велосипеде, а она меня — кататься на роликах и играть в словесный морской бой. Ксюша не называет меня папой, потому что у нее есть папа, с которым она общается, а зовет по имени — Славой.
А Мирка родилась за несколько дней до Ксюхиного 11-летия. Ночью, пока Ксюша спала, я украшал ее комнату шариками и сочинял какие-то стишки, и мне все казалось, что ей не понравится, что у меня не получается быть папой-который-рядом, что я не сумею сделать ребенку праздник. Но она поцеловала меня, и мы вместе отправились в роддом смотреть на новорожденную сестричку.
И вот когда я увидел у 11-летней Ксюши на руках крошечную Миру и услышал: «Ой какая! Самая моя сестра!» — у меня в горле комок застрял, и я подумал: «Это мои дети». Мирку и Юру я, конечно, тоже очень люблю и особенно чувствую, что я их папа. Если мне кажется, что их кто-нибудь обижает, тогда хочется вмешаться, схватить их на руки и унести куда-нибудь, защитить, укрыть. Но я стараюсь не переусердствовать и не вмешиваться в их отношения с другими детьми.
Отцовство: важное и значимое
Все эти рассказы показывают, что отцовство — это разное, но всегда важное и значимое. Отцы испытывают разные чувства, сталкиваются с разными ситуациями, но важно помнить, что любовь к детям и забота о них делают отцовство особенным и неповторимым.