Синдром манекенщиц, или Как я победила анорексию

История борьбы с анорексией

Рассматривая детские фотографии в семейном альбоме, гости всегда дружно восклицали: «Какая прелесть! Ангелочек!» И только я, глядя на фото, кривилась от отвращения: какой жирный ребенок, не девочка, а колобок. Я начала ненавидеть свое тело, когда была подростком. Хорошо помню, как это было…

Встреча с отцом

«Да она как корова!» Родители развелись, когда я была совсем маленькой. С отцом мы не общались, но вдруг, когда мне исполнилось 12 лет, мама решила нас познакомить. Мы приехали к нему на работу. Интересный, спортивного телосложения и с пронзительными карими глазами, папа вышел в коридор, как-то походя, без особого интереса взглянул на меня и спросил что-то дежурное про школу.

Потом зачем-то заметил, что у меня, скорее всего, много подруг и я уже, наверное, интересуюсь мальчиками. После чего отвел маму в сторону и долго что-то ей вкрадчиво объяснял, а я осталась рассматривать стенд «Первая помощь при инсульте».

По дороге домой мама была как будто чем-то очень смущена. Я думала тем, что разговор как таковой с отцом не сложился (и вообще я представляла встречу совсем иначе). Но оказалось, отец сказал про меня что-то такое, что ее возмутило, но с чем в глубине души она была согласна.

Первые шаги к похудению

Вечером я подслушала ее разговор с подругой. Оказалось, этот чужой для меня мужчина в белом халате, увидев меня, сказал маме: «Ну ты ее и откормила! Да она как корова!» Впервые в жизни я осознала, до чего же огромная: при росте 168 см весила 65 кг.

Я прорыдала всю ночь, а наутро решила во что бы то ни стало похудеть. Мне никто никогда не рассказывал, как это нужно делать. Я полезла в интернет, и первое, что почему-то увидела, — фразу Майи Плисецкой про то, что надо просто «закрыть рот» (то есть перестать есть). И я перестала. Вернее, ела только овощи и фрукты, пила несладкий чай и обезжиренное молоко.

Стройная, еще стройнее. Через неделю, когда весы показали минус 3 кг, я попросила маму купить велотренажер. Она улыбнулась, и через пару дней двое грузчиков из спортивного магазина притащили махину, на которой я ежедневно отматывала по 7-10 км.

Борьба с анорексией

Кроме того, бегала по утрам вокруг дома. Моя внезапная любовь к фитнесу поначалу очень радовала маму, но когда через четыре месяца во мне вместо прежних 65 кг осталось 52 кг, она начала тревожиться. Стрелка весов с каждым днем все сильнее отклонялась влево и наконец преодолела отметку «50 кг». Вес начал падать дальше.

Каждая новая цифра меня очень радовала, а вот отражение в зеркале продолжало пугать. Несмотря на то что мама ахала: «Погляди, до чего ты себя довела, кожа да кости!», я в отражении по-прежнему видела толстую корову с пухлым животом и целлюлитными ляжками. Мы с мамой перестали находить общий язык.

Ее слова меня раздражали — как, впрочем, все вокруг. И учеба, и одноклассники, и даже подруга Светка. Я стала быстро уставать, мерзла, даже когда надевала дома теплую кофту. Меня не волновало ничего, кроме моего похудения. Я со спортивным азартом следила за цифрами на весах и впадала в отчаяние, когда несколько дней они не уменьшались.

Путь к выздоровлению

Когда весы показали 41 кг мама наконец, забила тревогу и заставила меня завтракать и ужинать не как обычно в моей комнате, а на кухне, при ней. Я долго ковыряла вилкой пюре, разрезала котлету на микроскопические кусочки и пережевывала их по 30-40 раз. Потом бежала в туалет и вызывала рвоту — меня ужасало, что вся эта «неправильная» еда окажется в желудке.

Завтраки и ужины заканчивались скандалом и моей истерикой. Наконец мама поставила меня перед выбором — либо я вместе с ней пойду к психотерапевту, либо она положит меня в закрытый стационар, где меня будут кормить через зонд. Я ответила, что если она это сделает, то покончу с собой. В конце концов мы пошли к врачу вместе.

На первых сеансах доктор убеждал нас обеих в необходимости лечения. Я была уверена, что ничего опасного в моем состоянии нет, мама тоже в некотором роде считала мою болезнь детской блажью. Психотерапевт не запугивал, но все-таки нашел слова, к которым я прислушалась.

С начала лечения мне назначили антидепрессанты, транквилизаторы и нейролептики — они сняли зацикленность на весе и еде и уменьшили патологический страх набрать килограммы. Еще мне назначили витамины и биодобавки.

Потом пошла долгая работа над собой. Мы много говорили о моем прошлом, настоящем, будущем, о близких людях, об отце… Я даже не воспринимала эти беседы как лечение, но подспудно все менялось: и отношение к себе, и восприятие окружающих. Изменилось даже представление о своей внешности.

Возвращение к еде было постепенным. Сначала ела буквально по ложке, но часто, 6–8 раз в день, а в перерывах пила специальный высококалорийный коктейль. За каждый съеденный кусочек и глоток меня хвалили, как маленькую. Мама в те дни была со мной нежна как никогда. И вдруг я отчетливо поняла: хочу опять стать нормальной!

Восстановление и новая жизнь

На групповых занятиях с психологом, которые начались после индивидуальной терапии, я познакомилась с девушками, которые, как и я, страдали анорексией. На встречах каждая из нас рассказывала свою историю, потом мы обсуждали проблемы друг друга, советовали, делились успехами, совместно переживали срывы. Две девушки, которых я повстречала на групповой терапии, теперь мои лучшие подруги.

Потом в метро я познакомилась с парнем. Он влюбился в меня с первого взгляда, правда, постоянно говорил, что я слишком худая. Но к тому моменту мне уже и самой захотелось стать более женственной. Сегодня я вполне уютно чувствую себя в 44-м размере. Стараюсь есть часто, не меньше 5 раз в день, но понемногу.

С подружками перезваниваемся, встречаемся в кафе (раньше это было немыслимо, вид еды меня пугал и вызывал отвращение). Психолог не только подружил нас, но и вернул веру в себя. Мы поняли, что все мы — очень сильные люди, раз путем жестких самоограничений смогли добиться своей, пусть и ошибочной, цели. Теперь важно ставить цели правильные — и все обязательно сбудется.