«Как я подозревала у сына аутизм, а получила диагноз сама»

Первые два года жизни сына

Мне казалось, что я родила ангела. Со старшей дочерью, как это часто бывает с первым ребенком, я едва могла передохнуть. Долгие укладывания с полным репертуаром колыбельных, интерактивные игры в индейцев с утра до вечера, беготня по детской площадке.

Сын же самостоятельно засыпал в кроватке, мог подолгу играть один, часами копался в песочнице. Да, он не начал говорить к двум, но ведь у многих детей младшего возраста бывает задержка речи. Да, я замечала небольшие странности — например, он любил выстраивать игрушки «в линейку» по размеру. На улице, по дороге к площадке, ему нужно было обязательно дотронуться до каждого уличного столба, а если схема нарушалась, мы возвращались к подъезду и начинали сначала. Макароны он ел только определенной формы, а «неправильные» выуживал из тарелки. Я считала это нормальным — все дети так делают. Оказалось, что это не так.

Песочница советов

Глаза мне открыла подруга. Все, что я считала обычными малышковыми причудами, она назвала «аутистичными чертами» и деликатно посоветовала показаться специалисту — мало ли что. Но я не спешила. Масла в огонь начали подливать мамы и бабушки на площадке: «А что, ваш еще не говорит?», «А вот у меня Катечка уже читает стихи!»

Несмотря на скептическое отношение к мнению советчиков из песочницы, я заволновалась. А ведь действительно: старшая в этом возрасте уже говорила длинными сложносочиненными предложениями и на утреннике выступала с удовольствием, а не сидела, стесняясь, на стульчике. И Деда Мороза не боялась...

Лечить, нельзя бездействовать

Начать я решила с логопеда. Все равно его нужно было проходить перед детским садом. Навсегда запомню этот жуткий прием! После провальных попыток найти в лексиконе сына необходимое «по возрасту» количество слов, она поставила ему диагноз — задержка психического развития (ЗПП) и вдобавок заподозрила тугоухость — он отказывался, стоя в другом конце кабинета, называть слова, которые она произносила. Логопед дала направление в сурдоцентр.

Я была в шоке: слабоумие и глухота. Как я не видела всего этого раньше? Нет, это происходит не со мной!

Жизнь налаживается

Слабая надежда появилась после похода в сурдоцентр. Диагноз «тугоухость» не подтвердился. «Да он у вас хитрец, — улыбнулся врач. — Все прекрасно слышит, но только тогда, когда это нужно ему». Хоть какое-то облегчение. Но никого (и в первую очередь меня саму) это не натолкнуло на мысль, что остальные странности тоже могут быть его, так сказать, приколами.

Стало немного легче после занятий с психологом — сыну действительно нужно было немного скорректировать поведение. Но я не успокаивалась. Моя записная книжка продолжала пополняться телефонами проверенных психоневрологов. Я пробивалась к мегаспециалистам, сыну назначали новые обследования, но никто не мог сказать ничего конкретного. «Не такой, как все» — так звучал диагноз. Под четкие маркеры ЗПР мой сын не попадал.

Все позади

Сыну исполнилось 6 лет, и к этому моменту моя психика была изрядно расшатана. Я фактически довела себя до депрессии. Не хочу винить врачей — непросто работать с мамой, одержимой желанием вылечить ребенка от несуществующей болезни. Жалею ли я о том, что устроила себе и сыну настоящий ад? Конечно да! Но задним числом легко быть умной.

С тех пор прошло 7 лет, сыну 13. Он и сейчас не такой, как все. Ему комфортно наедине с собой, он любит читать и обладает независимым характером. Но только теперь я понимаю, что это не болезнь, а преимущество.