Что чувствует человек во время панической атаки: от первого лица
Осознание ударило меня точно молотом. Я заблудилась в Арктике, в буране. Паника подступила к горлу, как желчь. Если я остановлюсь, замерзну насмерть. Необходимо было найти укрытие. Я знала, что надо вернуться тем же путем, как пришла, но когда я повернулась, улица пропала. Вокруг не было ничего, кроме снежной круговерти и тьмы.
Я потянулась за телефоном, обхватив его ладонью, чтобы защитить от ветра. Экран почти мгновенно погас — не выносил холода, совсем как и я. Я заставила себя двинуться вперед, против ветра. Глаза слезились. Я лишь отчаянно надеялась, что иду в правильном направлении. Через несколько минут в темноте проступили огни. Я чуть не заплакала от облегчения. Каким-то чудом я нашла отель. Можно было зайти туда и переждать метель, а когда прояснится, вызвать такси. Но стоило мне подойти к отелю поближе, внутри что-то во мне переключилось.
Когда я войду в такое место, все будут на меня смотреть. А вдруг напитки там слишком дорогие и мне придется растягивать один бокал на много часов, выдерживая многозначительные вопросы, не хочу ли я чего-нибудь еще? А вдруг девушка за стойкой окажется заносчивой сучкой и не поможет мне вызвать такси? Или шофер не будет говорить по-английски? Во рту у меня пересохло, желудок скрутило судорогой, так что думать стало еще сложнее.
Тревога! Тревога! В таком состоянии я уж точно не могла никого видеть. Так что выбрала то, что сейчас казалось меньшим злом — метель. С трудом шагая вперед, я размышляла, какая же я чертова дура. Зайти в «Рэддисон» было самым безопасным вариантом. Однако из-за моей тревожности это казалось ничуть не менее опасно, чем спрыгнуть с крыши или зайти за незнакомым человеком в пустой дом. Разум меня предал. Опять.
Каким-то образом я все же добрела до музея, а там уж сумела отыскать нужную улицу. Наконец впереди замаячили огни нашего дома. Я вытащила из кармана карточку-пропуск и практически ввалилась в дверь. Потом мне потребовалось несколько минут, чтобы попасть в нашу комнату: руки озябли настолько, что толком не держали ключ. Наконец дверь щелкнула и отворилась. С обледеневшей одежды и волос капала вода. Я кое-как разделась, нырнула в постель и попыталась согреться.
Когда конечности у меня снова начали хоть что-то чувствовать, вместе с физическими ощущениями накатил стыд. Я даже в магазин не могу сходить, не заблудившись! Так психую, что боюсь зайти в отель — в заведение, где персоналу в самом прямом смысле слова платят за доброжелательность, — и попросить о помощи! Такой хилячке и трусихе в этих краях не место. Кончится тем, что я совсем перестану выходить из дому, превращусь в человеческого слизня, который лишь понапрасну занимает место и расходует кислород. Потянувшись к телефону, я послала Райану сообщение: «Приди, пожалуйста. Совсем распсиховалась. Заблудилась в снегах». «Держись, скоро буду. ХХХХ».
Я зарылась поглубже под одеяло и свернулась калачиком. Когда через пять минут дверь отворилась, у меня уже вовсю разыгралась гипервентиляция. «Пищик? Ты себе ничего не отморозила?» Райан стянул с меня одеяло и посмотрел на меня расширенными от волнения глазами. Мне не хватало дыхания, чтобы ответить, так что я просто посмотрела на него и покачала головой.
«Что стряслось? Ты меня пугаешь». Не такой реакции я ожидала. Я повернулась на другой бок, лицом к стене. «Майя! Что я такого сказал? Я примчался сюда в перерыв, чтобы проверить, как ты». Я ничего не могла с собой поделать — расплакалась. Райан сел рядом и принялся поглаживать меня по спине. «Прости. Не хотел тебя расстраивать». «Ты что. Это мне надо прощения просить. Я такая дура, простого снега испугалась». «Глупости. Там сейчас и правда скверно». «Но ты-то справился — и ничего». «Да ладно, Пищик».
Я услышала звук расстегиваемой молнии, и Райан забрался ко мне в кровать. Я повернулась и закинула на него руку. Прижалась ухом к его груди и услышала, как бьется его сердце — ровно и размеренно, как метроном. Я начала потихоньку успокаиваться. Сейчас я дома, в безопасности — и никуда не выйду, пока метель не уляжется. «Ну что, получше?» — спросил он через пару минут. «Угу. Немножко». «Часто с тобой такое вот?» Я вытерла глаза и села. Райан смотрел на меня с выражением, расшифровать которое я не могла. Жалость? Отвращение? Я сказала себе, что это во мне разыгралась тревожность, что я всматриваю, чего нет.
«У меня было несколько панических атак с тех пор, как я перестала пить таблетки. Обычно в районе месячных. Ничего страшного». «Я тебя такой еще не видел». «Случается иногда. Не надо было мне тебе писать». «Ну разумеется, надо. Не могу думать, что тебе приходится так страдать в одиночестве». «Спасибо, что пришел». «Даже в голову не бери — тут же два шага. Но теперь мне правда пора обратно — в два часа у нас встреча всем коллективом. С тобой все будет в порядке?»
Я попыталась улыбнуться. «Конечно. Буду отлеживаться». «Очень жаль, что тебе все это так тяжело. Мы что-нибудь придумаем, обещаю». Он поцеловал меня на прощание, взял куртку и вышел. Я сползла обратно на подушки. Меня восхищал оптимизм Райана, но моя тревожность не относилась к разряду того, что можно починить, как неисправные часы. Она свернулась внутри меня огромной змеей и снова и снова поднимала уродливую голову.