Фрида Кало и Диего Ривера: как любовь делает нас красивыми — искреннее письмо

Фрида и Диего Ривера: нестандартная любовь

Они поженились, когда Фриде Кало было двадцать два года, а Диего Ривере - сорок два, и оставались вместе до самой смерти художницы двадцать пять лет спустя. У обоих были многочисленные романы: у Диего Риверы - с женщинами, у Фриды Кало - с женщинами и мужчинами, самые яркие - с певицей, актрисой и танцовщицей Жозефин Бейкер и российским революционером Львом Троцким. В то же время оба настаивали, что их любовь друг к другу - главная в их жизни.

Отношения в словах Фриды

Но, возможно, нигде их нестандартные отношения не предстают в таком ярком свете, как в словесном портрете, который вошел в предисловие книги Диего Риверы «Мое искусство, моя жизнь: автобиография».

В глазах влюбленной художницы Диего Ривера - мужчина, непривлекательный с точки зрения общепринятых стандартов, - трансформируется в утонченное, магическое, практически сверхъестественное существо. В итоге мы видим не столько портрет художника, сколько отражение изумительной способности самого автора любить и воспринимать красоту.

В самом конце этого отрывка она упоминает о некрасивой и все же такой распространенной тенденции судить о любви других со стороны - насильственном уплощении нюансов, масштаба и богатства чувств, существующих между двумя людьми и доступных только им одним.

Письмо Фриды Кало

Я предупреждаю вас, что на этом портрете Диего будут краски, с которыми даже я сама еще не слишком знакома. Кроме того, я люблю Диего так сильно, что не могу объективно воспринимать его или его жизнь…

Я не могу говорить о Диего как о своем муже, потому что этот термин по отношению к нему - нелепость. Он никогда не был и никогда не будет чьим-то мужем. Я не могу говорить о нем как о своем любовнике, потому что для меня его личность простирается далеко за пределы царства секса.

И если я попытаюсь говорить о нем просто, от души, все сведется к описанию моих собственных эмоций. И все же, учитывая препятствия, которые накладывает чувство, я попробую набросать эскиз его образа настолько хорошо, насколько умею.

На его азиатской голове растут тонкие, редкие волосы, создающие впечатление, что они как будто парят в воздухе. Он выглядит как огромный младенец с дружелюбным, но печальным лицом.

Его широко раскрытые, темные и умные глаза сильно выпучены, и кажется, их едва удерживают распухшие веки. Они выступают, как глаза лягушки, отделенные друг от друга самым необычным образом. Так что, кажется, что его поле зрения простирается дальше, чем у большинства людей. Словно они были созданы исключительно для художника бескрайних пространств и толп. Эффект, произведенный этими необычными глазами, так широко расставленными, наводит на мысли о вековом восточном знании, скрывающемся за ними.

В редких случаях ироническая и в то же время нежная улыбка играет на его губах Будды.

Обнаженный, он немедленно напоминает юного лягушонка, стоящего на задних ногах. Его кожа зеленовато-белая, как у амфибии. Единственные смуглые части на всем его теле - его руки и лицо, обожженные солнцем. Его плечи - как у ребенка, узкие и округлые. Они лишены каких-либо намеков на угловатость, их плавная округлость делает их почти женственными. Плечи и предплечья аккуратно переходят в маленькие, чувствительные руки… Невозможно представить, чтобы эти руки могли сотворить такое экстраординарное количество картин. Еще одно волшебство - то, что они все еще способны работать без устали.

Грудь Диего - о ней мы должны сказать, что попади он на остров, управляемый Сафо, где мужчин-чужаков предавали казни, Диего был бы в безопасности. Чувствительность его прекрасной груди обеспечила бы ему теплый прием, хотя его мужская сила, особенная и странная, сделала бы его также объектом страсти в землях, чьи королевы жадно взывают о мужской любви.

Его огромный живот, гладкий, подтянутый и сферический, поддерживают две крепкие конечности, мощные и прекрасные, как классические колонны. Они заканчиваются стопами, которые посажены под тупым углом и как будто бы вылеплены для того, чтобы расставить их настолько широко, чтобы под ними оказался весь мир.

Возможно, от меня ожидают услышать жалобы на те страдания, которые я пережила рядом с Диего. Но я не думаю, что берега реки страдают из-за того, что меж ними протекает река, или что земля страдает из-за дождей, или что атом страдает, когда теряет энергию. На мой взгляд, на все дана естественная компенсация.