Ирвин Ялом: «Я не хочу держать дистанцию»

Ирвин Ялом: путь к душевному покою

Ирвин Ялом встречает меня на повороте к своему дому. Стоя на перекрестке, заложив руки в карманы и слегка склонив голову, он следит, чтобы я вовремя свернула в нужную сторону. Почетный профессор Медицинской школы при Стэнфордском университете (США), автор бестселлеров, восторженно встреченных критикой по всему миру, сверхвостребованный психотерапевт, Ялом излучает здоровье: проницательный взгляд, острый ум, точные, порой даже жесткие формулировки смягчаются бархатным тембром его тихого и вместе с тем уверенного, твердого голоса.

За все время интервью он встал всего однажды — чтобы показать мне полученный утром мейл. Это было отправленное из интернет-кафе письмо бездомного бродяги, который нашел в мусорном контейнере роман «Шопенгауэр как лекарство»: «Ваша книга перевернула мою жизнь». Ирвин Ялом едва скрывает удовлетворение. Можно сказать, круг замкнулся: сын нищих эмигрантов с детства обожал читать, к психологии пришел через литературу и сегодня получил подтверждение тому, что ему удалось успешно объединить обе свои страсти — писательство и психотерапию — во имя главной цели: открыть кому-то путь к душевному покою, ясности и свободе.

«Пациенты удостаивают нас своими тайнами. Тем, кто является хранителями секретов, дарованы проясняющие очки, через которые они видят мир — взгляд без искажения, отрицания и иллюзии, взгляд на то, как все есть в действительности».

Ирвин Ялом: детство и путь к медицине

Ирвин Ялом родился в Вашингтоне в семье эмигрантов из России. Его детство было не слишком радужным. Семья была бедной, и он рос с сестрой, которая была на семь лет старше его. Живя в негритянском квартале, Ирвин был единственной белой семьей. Он вспоминает это время без особой радости. Выходить из дома было небезопасно, а дома было невесело. Родители работали очень много и тяжело, поэтому Ирвин часто оставался один.

Ирвин Ялом начал увлекаться чтением в десять лет. Он полюбил читать романы и с тех пор эта страсть не покидала его. Литература стала его утешением и путеводной звездой. Толстой и Достоевский сформировали его философию, психологию и отношения с обществом. Благодаря этим писателям он научился понимать сокровенные глубины и тревоги человеческой души.

Ирвин Ялом решил посвятить себя медицине после того, как на его глазах семейный доктор спас жизнь отца, у которого случился инфаркт. В то время медицина была «классической» карьерой для отличников из среды еврейской иммиграции. Ирвин старался закончить колледж за три года, чтобы как можно скорее жениться на своей будущей жене Мэрилин.

Ирвин Ялом: экзистенциальная психотерапия и отношения с пациентами

Ирвин Ялом разработал метод экзистенциальной психотерапии, который не просто решает проблемы пациентов, но и помогает им обращаться к смыслу жизни, смерти и одиночеству. Он считает, что психотерапия должна быть основана на открытых и искренних отношениях с пациентом, а не на дистанции и нейтралитете.

Ирвин Ялом признает, что важно быть человечным и открытым со своими пациентами. Он не старается играть роль духовного наставника, а вступает с ними в отношения и искренне поддерживает их. Он утверждает, что отношения с пациентами играют ключевую роль в процессе терапии.

Ирвин Ялом не боится делиться с пациентами своими мыслями и чувствами. Он считает, что открытость и искренность способствуют более глубокому и продуктивному процессу терапии. Он не придерживается принципа доброжелательного нейтралитета, который рекомендовал Фрейд, а предпочитает более активное и вовлеченное отношение к своим пациентам.

Ирвин Ялом утверждает, что психотерапия — это прежде всего отношения, и он старается создать с пациентами открытые и искренние взаимодействия. Он не боится размышлений о собственной жизни и эмоциях, и призывает пациентов быть открытыми и искренними в своих отношениях с ним.

Ирвин Ялом признает, что его методы психотерапии могут не подходить всем пациентам, но он уверен в их эффективности и продолжает применять их в своей практике. Он активно работает над созданием новых книг и историй, придерживаясь своего убеждения в том, что писательство — это самое лучшее занятие на свете.