Можно ли понять чужие переживания?
Наш шпиц Бублик заболел. Он чихал и громко кашлял, а внук Петя трех лет почему-то при этом хохотал и бегал по дому. Это удивляло и возмущало: родная собака, с которой он рос, ел и спал вместе, страдает, а ребенок ликует. На самом деле внук таким нелепым образом выражал свою тревогу и беспокойство.
Так бывает, когда испытываемое чувство ново, незнакомо, способов его выражения во внутреннем арсенале человека еще нет. Я много раз наблюдала такое странное проявление тяжких переживаний, само наличие которых дополнительно травмировало человека. Душевные переживания, чувства — это внутренняя реальность, которую ни выразить точно, ни понять непосредственно нельзя.
Трудности перевода. Они существуют в такой форме, которая не имеет словесного аналога: чтобы выразить чувства словами, нужно сделать специальный перевод на язык слов. Как при всяком переводе с языка на язык, часть содержания теряется и искажается. Многие люди ощущают это несоответствие очень остро, они точно знают, что их переживания непознаваемы.
Когда душевное волнение велико, такие люди абсолютно не могут о нем говорить. У меня в терапии была одна семья — мама и дочка шестнадцати лет. Они обратились по поводу плохих отношений дочери с одноклассницами. Мама считала, что дочь ей доверяет и ничего не скрывает. Девочка училась на четыре и пять, никогда ни на что не жаловалась. Вдруг к шестнадцати годам выяснилось, что рано вставать ребенок ненавидит, что в школе отношения с девочками плохие уже несколько лет… Мама никак не могла понять, почему дочка ничего не рассказывала, почему так долго терпела.
Причин было две. Во-первых, девочка не знала, что происходило у нее внутри. Она чувствовала только общий дискомфорт и твердую уверенность в том, что ничего не способна объяснить. Кроме того, отрицательные переживания дочери каким-то хитрым образом очень быстро преобразовывались в фантазии о том, как плохое исправляется на хорошее.
Например, как она становится популярной в классе. За ней в школу как будто заходит обожающий ее и очень завидный парень. У нее появляются красивые вещи, все это видят и перешептываются за ее спиной, начинают искать ее внимания, зовут всюду с собой и так далее, и так далее. Эти мечты-фантазии бродили в ее голове часами, а неприятности, которые порождали эти компенсаторные мечты, просто «забывались». Понятно, что рассказывать про свои фантазии девочка стеснялась.
Мечта о слиянии душ. Девочка оказалась запертой внутри себя: так часто изолируются интроверты — люди, «повернутые внутрь себя». Чтобы внутреннее содержание интроверта стало предметом коммуникации с другим человеком, ему нужно решить, во-первых, что рассказывать, во-вторых — как. Кроме того, он боится, что все сделает неправильно, будет говорить не о том, непонятными словами. Он боится показаться нелепым и смешным. Процесс душевного общения для интроверта поэтому — рискованное и трудное дело. Ему проще общаться формально.
Экстраверт — человек, «направленный вовне», — устроен иначе. Он думает, чувствует и общается одновременно. Интроверт во время общения как бы ничего не чувствует. Он вступает в контакт со своими чувствами потом, когда «просматривает» события дня. Экстраверт, наоборот, легко может вести репортаж с поля душевной жизни в режиме онлайн.
Но, как бы экстраверт ни был открыт и прозрачен, понять его переживания не легче, чем понять переживания интроверта. Действительно, разве один человек может с уверенностью сказать, что он точно так же чувствует радость или гнев, как кто-то другой?
Мы даже не можем утверждать, что видим цвета одинаково, мы просто знаем, как какой цвет называется, а собственно видение цвета — интимное, непостижимое дело. А вкус еды? Мне кисло и солоно так же, как тебе? Проверить невозможно.
Интересно, что люди буквально одержимы мечтой о таком понимании-проникновении. «Счастье — это когда тебя понимают» — это сказано не про понимание идей, а про правильные сочувствие, сопереживание, сострадание. Очень хочется поменяться душами. В культуре есть миф о том, что истинно любящие так друг друга и понимают: ничего не объясняя, просто читают друг у друга в прозрачных головах и сердцах, как будто это такие модные теперь часы, где весь часовой механизм виден до последнего колесика.
Язык мыслей. В опыте человеческого общения есть понимание — настоящее, проверяемое, обсуждаемое. Это понимание мыслей и идей. В рациональной зоне нашего существования есть язык, который совершенно адекватен тому, что мы хотим выразить. Это слова, речь. «Мысль совершается в слове» — эта фраза русского психолога Льва Выготского кажется абсолютно бесспорной. «Я слово позабыл, что я хотел сказать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется», — про это же Осип Мандельштам.
В начале собственно человеческого существования было слово. Свои мысли, в отличие от чувств и эмоций, можно высказать словами точно. Другой человек, который их слышит, может понять почти без потерь, подхватить логику рассуждений, додумать, развить идею. Мысли и идеи фиксируются, развиваются, много людей могут разделять одни и те же мысли.
На понимании идей держится связь поколений. Некто написал книгу 200 лет назад, а сегодня ее прочел потомок — тоже стал про это думать. С эмоциями и чувствами так не получается. Человек не может начать чувствовать ту самую любовь, которую испытывали Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта.
Освобождающий катарсис. Искусство обладает наиболее сильными средствами эмоционального заражения. Когда эмоции и чувства выражены талантливо, их эмоциональное воздействие может вызвать у зрителя некие чувства, которые он заботливо скрывал от самого себя, потому что боялся их. Если искусство разрушает внутренние барьеры и человек начинает чувствовать подавленные переживания, то это сопровождается внутренним ликованием, потрясением, ощущениями освобождения и легкости и называется «катарсис». В меню эмоционального ресторана это самое дорогое блюдо, о вкусе которого люди помнят всю жизнь. Это пример сложного эмоционального присоединения с увлекательными побочными эффектами.
Присоединиться к чувствам. Тем не менее какое-то познание происходит. Нельзя почувствовать те самые чувства, что испытывали другие люди, но можно к ним присоединиться. Чувствами можно заразиться, как можно заразиться гриппом. Каждый «болеет» по-своему, но одним «заболеванием». Это и называется сочувствие.
Человек выражает свои чувства как умеет, практически как угодно: непосредственно — криком, хохотом, слезами; опосредованно — рассказом, скупым называнием; с помощью искусства — в музыкальном произведении, трагедии или комедии… А другой человек может заразиться, начать испытывать некие, подчеркиваю, некие чувства, которые у него внутри имеют то же название, которое он приписал чувствам другого человека.
Несколько лет назад две девочки в Балашихе покончили с собой. Началась волна самоубийств среди подростков. Чувства этих первых двух девочек были выражены их поступком. Многие подростки узнали об этом из СМИ. Этого оказалось достаточно для заражения. У обычного подростка много горестей — возраст такой. А тут еще он узнал, что и другие страдают, наверняка сильно-пресильно. И пошла эпидемия... Это пример простого эмоционального присоединения.
Запрещенные эмоции. Частая история в жизни эмоций: они вроде есть, а чувствовать их трудно — по многим причинам. Например, потому, что человеку кажется: если начать их чувствовать, то они вырвутся из-под контроля. Эмоции, которые мы отказываемся чувствовать, больно мстят.
Яркий пример такой эмоции — гнев. Женщина, которая была у меня в терапии, рассказывала, что ужасно не любит больных и хилых людей. По ходу дела выяснилось, что ее младшая сестра всегда была слаба здоровьем, мама очень усердно ее лечила и вообще занималась ею больше, чем моей клиенткой. Я предположила, что это, наверно, было обидно, и получила в ответ возмущенное несогласие: дескать, она в детстве любила и жалела сестру.
Худо-бедно, не спеша мы двигались дальше, в какой-то момент обсуждение гнева на сестру и мать стало возможным в наших беседах, и у клиентки возник яркий образ пожара, уничтожающего все вокруг, но главным образом — людей, как атомная бомба. Так в ее внутреннем мире выглядел ее гнев — неподвластная ничему дикая стихия.
Страх перед собственным гневом привел к тому, что клиентка много лет не общалась ни с матерью, ни с сестрой. Никаких разумных причин не называлось. «Так уж сложилось», — скупо сообщила она. Оказалось, что и мать, и сестра много раз делали попытки восстановить контакт, но потом перестали, обидевшись на неизменный отказ со стороны моей клиентки. Я поняла, что она изо всех сил оберегала родных от своего гнева. Она прекратила общение и перестала чувствовать не только гнев, но и любовь.
Древние переживания. Понимание — удел интелл